«Любимая семья едет на фронт вместе с тобой сражаться»

В редакцию КР пришел Борис Николаевич Бирюков – ветеран комбината. В свое время он работал машинистом мельниц, мастером по измельчению, начальником смены, механиком на обогатительной фабрике, начальником отдела техники безопасности, заместителем главного инженера по охране труда.

А еще он сын настоящего героя: его папа Николай Михайлович Бирюков – командир 5 батареи 890 Краснознаменного артполка 330 Тульской стрелковой дивизии, ветеран Великой Отечественной войны. В живых его уже нет. Но остались воспоминания героя из личного дневника. Отрывки из этой семейной реликвии мы публикуем сегодня, в День защитника Отечества. Да и самому горняку, ветерану комбината есть что рассказать о человеке, который является для него примером силы и мужества. Капитан Бирюков награжден орденами: Красная Звезда, Александра Невского, Красного Знамени, медалями: «За боевые заслуги», «За победу над Германией в ВОВ» и «За взятие Кенигсберга».

Боевой путь

Николай Бирюков был горным инженером, на войне стал офицером. Призвали его в Красную Армию в возрасте 31 год.

– Свой боевой путь отец начал с августа 1941 года в 379 стрелковой дивизии 934 артполка Центрального фронта в должности старшего на батарее. В декабре 1941 года участвовал в боях под Москвой. При налете вражеской авиации 9 декабря 1941 года был контужен, лежал в госпитале Рыбинска. После госпитализации 2 февраля 1942 года был направлен в 330 тульскую стрелковую дивизию 890 артполка. Она находилась в Кирове. Там прослужил по август 1943 года командиром батареи 122-миллимитровых пушек. 13 августа под городом Рославлем был ранен и эвакуирован в госпиталь Нижнего Тагила. С марта 1944 года – старший адъютант батальона, а затем командир артдивизиона 422 артбатальона Второго Белорусского фронта. Служил и под командованием маршала Рокоссовского. Вспоминает его как очень храброго и умного военачальника, – рассказывает сын героя Борис Бирюков.

По его словам, жили они перед войной в Пермском крае. Потом уехали в Нижний Тагил. Ему самому в ту пору было два года. Помнит поезд, верхнюю полку. И соседа, который привязал его, малыша, к трубе у верхней полки, чтобы не упал.

– Еще отец вспоминал штрафников. Он ими командовал некоторое время. Один из них, он называл его «московский урка», спас ему жизнь. В Польше на отца готовили покушение, так вот этот урка, связавшись с польскими ворами, узнал об этом и отца предупредил. И отец не пошел в то место, где его готовились убить, – говорит сын ветерана.

Сняли с ноги сапог с разорванным голенищем, полным крови

Бои не прекращались и ночью, каждый километр стоил нам жизней многих бойцов, но прорыв по фронту и глубине увеличивался. Утром 9 августа 1943 года в 4 часа 30 минут немец предпринял яростную контратаку, завязался рукопашный бой, дрались бойцы командира батальона майора Нечаева, наш батальон был потеснен, получился разрыв между немцами и нашими в 50 метров.

Я с радистом оказался на переднем крае немцев, по одну сторону куста – немцы, по другую – мы с радистом.

Раскрываю планшетку, нахожу точку, где мы находимся, передаю по рации координаты для открытия артиллерийского огня: «Огонь на себя!» Когда штаб артиллерии уточнил, что на этих координатах находимся мы, решил залп катюш и других орудий дать дальше этих координат на 100 метров.

Грохот взрывов снарядов катюш и орудий оглушил весь лес, деревья согнулись в дугу от сильной взрывной волны. Сообщаю: «Верно!» Даю следующую установку артиллерии: «Вперед два, назад два, вправо – 0 – 0,5, влево 0-0,5, четырьмя снарядами беглый огонь». В нашем распоряжении оставалось около одной минуты до того, как откроют наши орудия огонь.

Сворачиваем рацию и бежим к своим, чтобы не попасть под свои снаряды. Находясь в нейтральной полосе, которая простреливалась пулеметно-автоматным огнем со стороны наших и немцев, я почувствовал, что левая нога отказывает, пришлось при помощи радиста добраться до небольшой землянки, в которой находились майор Нечаев и его комиссар.

Сняли с ноги сапог с разорванным голенищем, полным крови. Оказалось, что вырвало икру у ноги, размер раны 10х12 см.

Последний раз открываем ураганный огонь по немцам. Прорыв обороны по фронту достаточный, вводятся резервы в действие. В прорыв вошли мотопехота, кавалерия, танки, в небе появились наши прекрасные соколы, самолеты, прикрываемые истребителями.

Над лесом загудели Илы «Черная смерть». Армия гитлеровцев повержена, но впереди предстояли тяжелые, упорные бои.

Видимо, Бог хранил, не иначе!

Николай Бирюков за время войны был дважды ранен. Во время второго ранения с поля боя его вынес радист. Именно тогда наш земляк очутился в госпитале Нижнего Тагила, где ему удалось повидаться с семьей.

– Пришли с мамой в госпиталь. И все в голове мысль была: «Папа, вернись к нам живым!» Так хотелось, прижавшись к нему, никуда больше не отпускать!

Нас у отца двое было – я и брат мой Юра. Отец наше фото с надписью, что мама сделала: «Любимая семья едет на фронт вместе с тобой сражаться» всю войну с собой носил.

Еще случай, его папа спустя годы рассказал. Как они прорывали однажды немецкую оборону. Все офицеры были убиты, в живых он один из них остался. И решил он вести за собой солдат. Ему кричат: «Капитан, ты куда? Убьют, ложись!» А отец выпрямился в полный рост и пошел. Пули вокруг свистели, погибли даже те, кто ползли, а его ни одна не задела. Чудо, Бог, видимо, хранил, не иначе!

Сидел с открытыми глазами, ладонь прикрывала щеку, проткнутую штыком

Нужно было овладеть деревнями В-Песочня и Н-Песочня. Для этого разработали план действий. Его осуществление поручили одному из батальонов дивизии. Предварительно изучали местность, на которой будем действовать. Дальше через лес выйти на исходное положение к деревне В-Песочня, обойти ее с юга и с тыла овладеть ею. Последующая задача: выйти с тыла к Н-Песочня. Для детальной разработки по взаимодействию пехоты и артиллерии нас пригласили в один из домов близлежащей деревни. Разведчики и связисты были в соседнем доме. После детального изучения местности по карте-планшету у нас оставалось время поужинать. Хозяева приготовили все, конечно, из наших продуктов. Был и очень крепкий чай.

Потом мы отправились на кладбище у деревни Н-Песочня. Из деревни связисты потянули за нами проводную телефонную связь. Вырыли в снегу окоп, установили телефонный аппарат. Пехота зарылась в снег около могил. Их связь с командным составом осуществлялась через наши телефонные аппараты. Передали команду начать наступление.

Рота стала постреливать по обнаруженным целям фашистов, те дали ответный огонь.

На кладбище появились ракеты немцев. Мы шутили: «Разбудили медведя в берлоге!» Перестрелка постепенно переходила в шквальный огонь.

Мне сообщили, чтобы я прибыл к своему взводу.

Немцы пустили в ход свои батареи. У нас были батареи гаубичные и пушечные. Нам давали указание, в какое время и какой огневой мощностью обрушивать на гарнизон, расположенный в Н-Песочне. Батальон в В-Песочне ввязался в бой с немцами.

Подалась команда: всей огневой мощью обрушить на гарнизон в Н-Песочне. Рота открыла ураганный огонь по фашистам из всех имеющихся в их распоряжении огневых средств.

Когда дали распоряжение вернуться на курган, мы поняли, что в это время уйти с кладбища не так-то просто. Вся площадь простреливалась автоматно-пулеметным огнем, при том вся территория освещалась ракетами немцев. Один из наших посоветовал ползти по-пластунски. Пополз я к лощине через снежные заносы, пули свистели над головой. Лег передохнуть, а по лощине стучит немецкий пулемет.

Бой продолжался. Часть немецкого гарнизона отходила в д. Н-Песочня, другая – в лес. Наступило для немцев критическое положение. С В-Песочни на них давили наши, а на кладбище у Н-Песочни вела бой рота. Немецкое командование, видя беспощадное сопротивление нашего батальона, решило обрушить атаку на роту на кладбище. Завязалась кровопролитная схватка, перешедшая в рукопашный бой.

Силы оказались не равны, немцев было больше. Они подбрасывали подкрепление, а наша горстка храбрецов все стояла. Наступил критический момент для нашей роты. Все возможности были исчерпаны. И вдруг слышу по телефону: «Веди огонь по кладбищу». Я пытался узнать обстановку, но слышал твердое: «Огонь!» Открыли ураганный огонь…

В 10 часов утра разведчики доложили, что в нашу сторону бегут два паренька лет 17-18. Они были участниками того боя вместе с ротой. Спросил: как остались в живых и что с ротой? Они были очень взволнованы и начали плакать. Выяснилось, что, когда немцы ворвались на кладбище, завязался рукопашный бой, наши солдаты становились спина к спине и храбро дрались. В результате в живых осталось всего несколько человек, в том числе и те, кто к нам прибежали, они тогда залегли под нависшим сугробом, который обвалился и укрыл их.

Снова пошли в атаку. Снаряды разрывались в гуще немцев. Они обратились в бегство, оставляя убитых и раненых. Пришла долгожданная пора освободить деревни. Потом мы пошли на то кладбище, где была рукопашная схватка. Один из наших товарищей сидел с открытыми глазами, ладонь правой руки прикрывала щеку, проткнутую штыком. Посередине кладбища лежал пулеметчик, вокруг него – мертвые фрицы. Отомстил за всех: за себя, маму, жену, за беззащитных детей. Героический бой.

Сколько они пережили, насмотрелись всякого: как люди без головы по инерции в бою бежали, а потом падали. Был случай, когда, по словам отца, немцы грузились на пароход, пытаясь отплыть. Наши штурмовики их накрыли, немцы стали прыгать в воду и плыть к берегу. В воде оказались и ящики с коньяком, печеньем, шоколадом. А одна женщина-немка выбралась на берег в одной туфельке, – отмечает сын героя.

С войны его отец привез губные гармошки и много красивых носовых платочков в конвертах. Мама их повесила на стенку. Из всего этого до наших дней ничего не осталось.

– Отец до войны профессионально играл в футбол. Помню, мне было два года, когда с криком «папа» я выбежал на поле во время матча… Война меняет всех. Тяжело, когда видишь, как гибнут товарищи. Поэтому не часто он нам что-то рассказывал. Любил природу, занимался посадками. Его соседом по даче был бывший директор качканарского комбината Ефим Кандель. У меня у самого трое детей, четыре внука, четыре правнука. Думаю, папа нами гордится! Прожил он мало: сказались ранения, сердце не выдержало – в 69 лет его не стало! Всегда гордость за ветеранов! Такие вот они – наши защитники Отечества! – подытоживает Борис Бирюков.

На огневой позиции получился маленький госпиталь

Не могу забыть их яростной психической атаки 15 февраля 1942 года. Сотни фашистов напролом лезли к Кирову в Калужской области, хотели овладеть им. Для этой цели немцы сосредоточили на опушке леса хорошо вооруженный батальон пехоты. На рассвете пьяная лавина немцев двинулась на наши два орудия, стоявшие на подступах к Кирову. Застрочили автоматы, пулеметы фашистов по нашим орудиям. Командир орудия произносит: «Слева психическая атака!» Наводчик отвечает: «Давай психическую!»

Немцы приближаются все ближе к орудиям. Даю команду: «Огонь!»

Повалились первые ряды фашистов, но, несмотря на это, немцы рвались вперед. Завязался горячий бой: двух наших орудий и немецкого батальона. На наших орудиях пламенем загорелись маскировочные чехлы. Немцы наседают. От щитов орудий летят огненные металлические брызги, плавится металл от неприятельских пуль. Одна из них попадает в окошечко для панорамы, в голову ранен наводчик, кровь течет по щекам, скатывается на плечи шинели, за панораму становится командир орудия. Ранен второй номер в руку. Меняются местами расчеты, раненые не покидают орудий. На нашей огневой позиции получился маленький госпиталь: у кого забинтована голова, руки, ноги.

Атаки фашистов продолжались несколько суток, все они не имели успеха. Огонь наших орудий был настолько силен, что фашисты решили: прорваться через нашу огневую позицию невозможно. Они прекратили попытку прорыва, ослабили огонь и ушли в глубину леса, оставив на поле боя много трупов фашистов и военного снаряжения.