Мужество рождается в борьбе

О чувстве долга и патриотизме из уст «молодых ветеранов» Качканара

Гость редакции «КР» Иван Побежимов родился в Лиде Гродненской области, в Белоруссии. В 1985 году родители переехали в Читу, на БАМ. Отец работал в Читинском ГОКе, мама – в стройуправлении. В 1991 году семья вернулась на Урал, так как отец Ивана был родом из Ирбита. В 90-е годы было неспокойно, промышленность рушилась, и семья решила, что на родине отца будет спокойнее.  Иван получил паспорт как гражданин Советского Союза, и ему не пришлось мучиться с оформлением российского гражданства. В Ирбите был призван в армию. Очень хотел служить, поэтому даже не дождался совершеннолетия. Его призвали в начале июня, а 30 июня исполнилось 18.

В семье были военнослужащие – отец служил в погранвойсках, дядя сейчас уже полковник запаса.

Морфлот вместо ВДВ

– Я должен был служить в Псковской воздушно-десантной бригаде, – рассказывает Иван. – Но на распределительном пункте в Егоршино так случилось, что всю нашу 64 команду «перекупили» в Морфлот. То есть вечером мы отмечаем наше поступление в ВДВ, а утром на построении испытали шок: это что за люди в черной форме? Нам объявляют: «Вы едете служить на море!» Сели в железнодорожный состав, и через неделю мы прибыли во Владивосток.  Попал в воинскую часть 10735, 165 полк МП Тихоокеанского флота. По специализации я стал снайпером.  Морская пехота участвует не только в охране военных судов, её задача состоит в захвате плацдарма на берегу противника.

Большой корабль «Пересвет»

Мы ходили на кораблях двух типов – малый десантный и большой десантный – БДК «Пересвет» с бортовым номером 777. Он вмещает в себя три плавающих танка и батальон морской пехоты. Ходили в Ханай, на российскую военную базу в Китае. Взвод охраны занимался охраной корабля, а десант находился в резерве. Обычно такой поход занимал семь дней.

Кроме нас были еще корабли, целая эскадра, но в Китае не высаживались. Сейчас полагаю, что таким образом забирали имущество и возвращались во Владивосток.  Ходили по Японскому, Желтому морям и выходили в Тихий океан. Погода была не самая лучшая для прогулок на палубе, да и во время качки нам просто запрещали выходить на борт во избежание эксцессов.  Вся служба прошла в учебе и подготовке: курс молодого бойца, снайперская подготовка и курс разведчика. В итоге я стал разведчиком-снайпером.

Знали, что летим в Чечню

Перед Новым годом 1994 года мы вылетели в Моздок, на территорию Чеченской республики для выполнения контртеррористической операции. Мы знали, куда летим, отцы-командиры все доступно объяснили, а ребята имели право отказаться.

Но не я. Я в армию пошел по желанию и служить был готов. Родители думали, что я продолжаю службу во Владивостоке, а мы через 8 часов на ИЛ-76 приземлились в Моздоке.

Нашей боевой задачей было взятие аэропорта Грозного, который был захвачен боевиками. Радикальные исламисты хотели отделить Кавказ от России и захватили все стратегические объекты в республике: транспортные узлы, радио, телевидение. Сейчас я вспоминаю эти события и думаю, что тогда власть у нас была беззубая и бесхребетная, раз такое стало возможным. На боевую операцию вылетел весь наш полк, на восьми бортах. В Моздоке мы пересели на БТР и двинулись в Грозный. Задача состояла в разведывании позиций и укреплений боевиков.

Штурм под Новый год

К тому времени мирное население покинуло окрестности, боевики предупредили своих, и они знали, что ожидается наступление российский военных.  Штурм начался 30 декабря 1994 года. Аэропорт удалось взять по-тихому. Наша авиация работала с воздуха, и ни один самолет не вылетел. Мы подошли тихо, понаблюдали некоторое время, убедились, что боевики покинули здание (они боялись обстрелов на самом деле) и успешно заняли здание.

Стрельба началась на подходе к Грозному – встречались засады у реки Сунжа. А в городе оборона была уже широко развернута – доты, укрепления. В июле 1995 года я получил осколочное ранение – наш БТР подорвался на мине, и меня направили в госпиталь во Владикавказе. Прошел курс лечения и был направлен во Владивосток, там меня уволили в запас.

Я должен был туда вернуться

Война продолжалась, но у меня было ощущение незавершенного дела. Ребята там остались. Мы были хорошо обучены и понесли минимальные потери.

Еще хромая, в Ирбите я пришел в военкомат – проситься на контрактную службу, а меня отправили домой: «Лечись иди!» Но через три месяца, в декабре 1995 года, я подписал контракт уже в 810 бригаду морской пехоты Черноморского флота, город-герой Севастополь.

В январе 1996 года мы снова находились в Чечне. После так называемого «перемирия» все боевые  позиции пришлось восстанавливать заново – очищать от боевиков села Аргун, Шали, Гудермес, Бамут, Джаралги, Курчалой. Я знаю Чеченскую Республику уже без карты.

Также служил в разведке – поиск, обнаружение, уничтожение сил противника, корректировка артиллерии и авиации. К тому времени многочисленных банд боевиков не было, они стали дробиться  на небольшие группы, чтобы выживать. Нашими противниками были интернациональные наемники – не только чеченцы, но и арабы, украинцы, литовцы, эстонцы. Мой контракт был с формулировкой «на период боевых действий»,  минимум на три года. Закончился он для меня в Грозном в августе 1996 года. Я получил ранение и был списан окончательно. После двух ранений на контрактную службу уже не берут.

Моряки оказались в горах

В те годы самые боеспособные подразделения были десантники и морская пехота. Но нас было мало.  В бригаде всего по 600 человек. Это разве много, когда боевиков десятки тысяч! Нас собирали со всех флотов, чтобы достойно дать отпор противнику. В боевых действиях участвовала морская пехота Тихоокеанского флота, Северного флота, Черноморского флота, морская пехота Балтики, Каспийская флотилия и даже Амурская флотилия. Мы были хорошо обучены – элита российских войск.

«Боевые» весьма скромные

Какие у срочника «боевые?» Они получили тот же оклад, только в тройном размере. Тогда ребята получали копейки! На кроссовки, может быть, и хватило. У меня же была мечта – купить квартиру. Пока я служил, цены выросли, и я купил на контрактную зарплату свою первую машину ВАЗ 2106. За ранение тоже получил денежную компенсацию, ее хватило приодеться, снять квартиру и съехать из квартиры родителей. Подрабатывал водителем, крутился как мог. В Ирбите поступил на службу в МВД. Целый год ходил по медкомиссиям, и в 1998 году, наконец, меня взяли. Статус ветерана боевых действий был, но не давал особых привилегий.

Нашёл боевое братство в Качканаре

В Качканаре оказался благодаря супруге Светлане. С 2014 года живу здесь, работаю у индивидуального предпринимателя. Старшая дочь Анастасия – студентка, младшей дочери Эмилии 4 года.

Когда я переехал из Ирбита, еще не знал никого, жил в доме №16 по улице Свердлова. И увидел на соседнем доме по адресу 8-11 табличку общественного объединения «Афганец». Познакомился с ребятами, а через них потом и с ветеранами Военно-морского флота. Сейчас единственное, о чём жалею, что пошел в МВД. Я получил специальность эксперта-криминалиста, но меня уволили по состоянию здоровья за три месяца до получения пенсии. Поэтому никакого льготного статуса в итоге не обрел. Кстати, в 2000 году я снова попал в Чечню в служебную командировку – как представитель МВД уже.

Выжили не все

Сейчас есть интернет и все средства связи, поэтому проще найти бывших сослуживцев. Из тех, с кем я служил в 1996 году в разведроте, из 30 человек на взвод осталось в живых только шестеро. Рота защищала 9-ю городскую больницу в Грозном, погибли там все.  Первую партию успели эвакуировать, человек 20-25, меня в том числе, а потом больницу взяли в кольцо, и никто уже там не выжил. Боевики уничтожили всех. Вообще военных конфликтов в России было много. Чеченская война, где я участвовал, а еще таджико-афганский, абхазский конфликты, Нагорный Карабах. Кто-нибудь помнит о них? 1 июля – День ветеранов боевых действий. Кто знает об этой дате?

Молодых ветеранов тоже надо помнить

Здесь, в Качканаре, есть парень, с которым мы служили в одном полку. Мы встретились в парке «Строитель» в День Военно-морского флота. Было очень здорово пообщаться с теми, кто понимает нас и тоже прошел через всё это. Для нас эти встречи много значат, мы понимаем друг друга, мы все оказались в одинаковой ситуации. Такое ощущение, что забвение идет на государственном уровне. Молодые ребята сохраняли целостность государства. И если бы мы этого не сделали, Россия бы потеряла Кавказ.

Я знаю ребят, которые награждены Орденами Мужества, медалями «За отличие в службе», у меня тоже награды есть: Указом Президента РФ я награжден двумя Орденами Мужества и медалью «За отличие в охране общественного порядка». Медаль дает добавку к пенсии в пять процентов, но до пенсии нам еще работать ого-го сколько! Выплаты получают только Герои России. Пенсия участников боевых действий – неполные три тысячи руб-
лей. Поэтому живем, работаем, благодарим судьбу, что остались живы и относительно здоровы.

От автора

Через горнило локальных конфликтов прошла большая часть мужского поколения, которым сегодня 40-45 лет. Много таких и в Качканаре. Они работают, растят детей и привыкли полагаться на себя – их закалили 90-е. Они своими глазами видели гибель друзей, потеряли свое здоровье, знают, что такое настоящая война, и от этого еще больше ценят мир, а также могут оценивать, насколько изменились армия и государство.

Их боль никуда не уйдет, возможно, притупится, но забывать о молодых ветеранах нельзя. Ведь именно они строили новейшую историю, о которой мы будем рассказывать нашим внукам.