В тайге рождались песни и стихи

Начать же справедливо будет с той поры, когда еще не было ни газеты, ни литобъединения – была лишь тайга и молодые романтики. Их героический труд прорастал первыми домами и первыми улицами рабочего поселка. Их мысли и чувства тоже давали свои всходы: над тайгой звучали их песни и стихи.

Комсомольскую путевку

Гордо я в руках держу.

С комсомольскою путевкой

Я в большую жизнь вхожу.

Не в такую жизнь, где блага

Преподносятся как дар,

А в такую, где отвага,

Где борьба за Качканар.

Это стихотворение написал первостроитель Николай Мелехин, который в дальнейшем свяжет свою жизнь с газетой.

В тайге рождались стихи и песни. В них вливались перестук топоров и перезвон пил, буйный цвет черемух, и чистота лесных ключей, и журчание ручья, к которому ходили за водой. В домах гудели печи – дрова то потрескивали, то шипели. Порой сердито урчали «Шкоды» – большие и надежные машины, которые возили на стройку грузы, доставляли хлеб из Нижней Туры. Качканар жил, Качканар работал, Качканар пел.

Днем песни звучали на стройке, а по вечерам – в клубе. В клуб шли, чтобы отдохнуть после работы, принять участие в интересном диспуте, просто поговорить по душам, посоветоваться с директором клуба Мирой Михайловной Мальцевой, послушать качканарского музыканта Николая Ведерникова.

Однажды в клубе «Строитель» состоялась удивительная встреча с песней. Зрительный зал был переполнен. Лирические песни, одна лучше другой, сменялись задушевной беседой, зачарованная тишина – бурными аплодисментами: гостем качканарцев был свердловский композитор Евгений Родыгин. Он рассказывал о своем творчестве, обстоятельно отвечал на многочисленные вопросы, выполнял заявки.

– А можно еще одну заявочку, вернее, просьбу? – раздался чей-то звонкий голос. – Не напишете ли вы песню про нашу лежневку?

Композитор задумался, помолчал с минуту, потом сказал:

– Я не против. Но боюсь, что быстро у меня не получится. Ведь я пока даже не знаю, что такое ваша лежневка. Надо пожить здесь, посмотреть, а я, к сожалению, не могу остаться даже на час-другой. Должен спешить: меня ждут в Нижней Туре…

Очень жаль, конечно, но качканарцы не обиделись: они понимали занятость композитора и были благодарны ему за встречу, за песни. Они понимали: горожанин Родыгин мог вообще не знать, что такое лежневка. Но они верили: пройдет совсем немного времени – и в Качканаре тоже будет асфальт, как в Свердловске или Москве. Будет асфальт, но лежневка навсегда останется в их сердцах. Эта дорога из бревен и досок, проложенная в лесу, была кратчайшим путем на завод стройматериалов, на промбазу. По лежневке ходили на работу. Здесь, на скамейках-беседках, назначали свидания. Многих эта дорога вывела в большую жизнь. Как же не сложить о ней песню!..

Так думали Лида и Николай Ведерниковы, возвращаясь домой из «Строителя». А вскоре мысль о песне целиком захватила их. Идет Лида с работы и сама не поймет: то ли в голове, то ли в сердце рождаются стихи о лежневке. Собирается за Маринкой в садик, а стихи уже готовы. Подождет Маринка: надо записать эти простые, немудреные слова, чтобы не забылись. Лида берет карандаш и бумагу, торопливо пишет:

По лежневке, по лежневке

Вечерочком при огнях

На работу, на бетонный,

Провожаешь ты меня.

Она идет в детсад, осторожно обходит осенние лужи, в которых уже плавают желтые листья. А в душе поет весна:

Расцветет весной рябина,

Зашумит в ручьях вода,

Вот на этой на беседке

Помечтаем мы тогда.

Одевая Маринку, она видит молодых пап и мам, весело воркующих со своими малышами, и думает о том, как много парней и девчат нашли в Качканаре свое рабочее место и личное счастье.

Ах, лежневка, ты, лежневка,

Нам дороже всех дорог!

Вот на этой на лежневке

Родилась у нас любовь.

 

О чем еще нужно написать? Конечно, о том, что качканарцы никогда не забудут лежневку. И Лида написала. А Николай сочинил музыку.

Они напевали негромко, сначала вдвоем, и особенно не афишировали песню. Только песня не нуждается в афише. Словно звонкий ручеек весной, словно солнечный луч, она пробивала дорогу к людям и согревала их сердца. А на демонстрации Первого мая «Лежневку» пел уже весь Качканар. Она звучала в каждой семье, в молодежных компаниях, на клубной сцене. Она уже не принадлежала Коле и Лиде – песня жила самостоятельно.

И жил Качканар. Каждый день в тайге поднимались новые дома, рождались новые стихи и песни. Это были будни и праздники комсомольской стройки.

5 мая 1959 года вышел первый номер газеты «На стройке Качканара» – «качканарский листок», как назвал его в своем стихотворении свердловский поэт Борис Марьев. Этот «листок» делали сами качканарцы, ставшие рабочими корреспондентами, И не удивительно, что на первой странице первого номера многотиражки появилось вот такое стихотворение Л.Чебышевой.

 

ПРИЗВАНИЕ

Рабкора нету в штатном расписанье.

Рабкор – не должность, а его призванье.

Рабкору не нужны ни деньги, ни успех.

Рабкор – простой рабочий человек.

Он в проходной снимает номерок,

Встает, как все, он утром за станок.

Он поезд в дальний рейс ведет,

Руду и уголь на-гора дает.

Он людям словом честным помогает

Убрать с дороги все, что им мешает.

Рабкор берется за перо.

И, может, не совсем умело,

Но пишет искренне и смело.

И бьет наотмашь, точно, метко

Рабкорова короткая заметка.

 

Писали заметки. А стихи, которые прежде звучали в воздухе, поселились на страницах газеты. Эдуард Мулица, Николай Поляков, Вадим Сальник, Евгений Борисюк, Вера Сусь, Евгения Хайдарова, Александра Кирпа, Анатолий Глазунов – немало было их, горевших желанием рассказать поэтическим словом «о времени и о себе». О буднях великой стройки, о рабочей гордости, о природе и, конечно же, о любви.

И было вполне естественным появление в газете «Литературных страниц», на которых мы встречаем юморески и рассказы Тамары Черемухиной, стихи Анатолия Ларионова и Владимира Крикуненко, рассказы Юрия Медведева, очерки и стихи Александра Бебикова, произведения других авторов.

Здравствуй, «Лукоморье»!

Поэтическую летопись города юности, начатую многотиражкой строителей, продолжил

«Качканарский рабочий», рожденный в апреле 1968 года.

1968-й – знаменательный год. Осенью рабочий поселок Качканар приобрел статус города. Той же осенью комсомольская организация Качканара была награждена орденом Трудового Красного Знамени – за строительство города и горно-обогатительного комбината. А 30 октября в редакции «Качканарского рабочего» состоялось первое, организационное занятие литературного объединения.

Первые шаги оно делало с Юрием Павловичем Медведевым – сотрудником газеты, творческим человеком, который впервые провозгласил: «В Качканаре есть Страна поэзия!» Видимо, с его легкой руки да с вдохновенья, помноженного на романтику первых качканарских стихотворцев, вот уже шестой десяток лет живет  наша творческая семья. Сколько же в ней человек?.. Чтобы ответить на этот вопрос, я в 2010 году, когда  мы готовились к фестивалю «Качканарская осень», перелистала все подшивки  «Качканарского рабочего». И насчитала 505 авторов, чьи стихи и проза были опубликованы в газете за 40 лет, а также 107 юных стихотворцев, опубликованных под рубрикой «Проба пера». К сожалению, больше статистикой я не занималась.

Новые авторы приходили в литобъединение в разном возрасте и разными путями. Но  общего у них было гораздо больше: волнение, нерешительность и сомнения, творческие муки… Об этом хорошо рассказала Людмила Власовских. Ее своеобразная исповедь «О творчестве и о себе» печаталась на «лукоморских» страницах в 2002 году.

«Ах, Пушкин, Пушкин!.. С тебя-то все и началось… В ту пору, когда ты жил, здесь у нас была дремучая тайга. Никаких поэтов тут и в помине не было. А вот поди ж ты – для такой напасти, как стихотворчество, видно, нет преград ни в пространстве, ни во времени».

Так начинает Людмила. И потом доверительно рассказывает своему кумиру о стихах, которые пришли к ней «еще в несмышленом детстве», о попытке найти дорогу в «Кушвинский рабочий», о Качканаре и «длинном общаговском коридоре», где было много комнат с молодыми семьями. И о Тоне Бурлаковой, которой она показала свою заветную тетрадь

«Антонина прочла и стала убеждать меня вступить в литературное объединение при редакции газеты «Качканарский рабочий». Я же, памятуя свою первую газетную эпопею в Кушве, никак не соглашалась. Казалось, второго провала я не переживу. Но Антонина чуть ли не за руку привела меня в редакцию…

На дверях кабинета было написано: «Ответственный секретарь». Господи! У меня ноги со страху подкашивались. В кабинет я вошла как парализованная (это я сейчас бойкая стала).

За столом сидела молоденькая, миниатюрная, вся в светлых кудряшках женщина, с лучезарной, располагающей к себе улыбкой. Я ожидала увидеть маститую даму с тяжелым и грозным взглядом. Ну и где?.. Она, оказывается, совсем не страшная. Подошла ко мне, приветливо заговорила. А прочитав мои стихи, сказала, что они у меня хорошие и что она рада познакомиться с новым автором. Я, конечно, вся размякла от похвал, и поджилки мои трястись перестали. Так познакомилась я с руководителем литературного объединения Галиной Петровной Краснопевцевой.

Домой из редакции я летела на крыльях Пегаса. Сочиняла потом вдохновенно и много и притащила все это на мое первое литературное собрание. От волнения я никого толком не разглядела, а только слушала, слушала… И по мере того, что я слышала, у меня напрочь пропало желание прочитать то, что я насочиняла. Вот так, Александр Сергеевич! Тут шла серьезная литературная учеба. И на первом же занятии я узнала много такого, о чем не дала себе труда узнать, прежде чем браться за перо.

А когда начался публичный разбор чьих-то стихов (всем раздали тексты), и как стали все высказываться, да чуть ли не к каждому слову с претензией – я и подумала: «Это я хорошо попала! Похожу-ка сюда с годик – может, потом и сочиню что-то путное». Хотя в «Качканарке» сразу же появилась первая подборка моих стихов, но строгость взгляда Галины Петровны и ее жесткую правку я потом тоже узнала… Мне пришлось многому учиться в литературном объединении».

Учились, общались, творили. Шли годы, постепенно обновлялся наш коллектив. Одни, считая, что «переболели лирикой», покинули литобъединение. На смену им пришли новые, молодые. Ну, а те, чья душа всегда молода, и по сей день верны творческому братству. Молодые, как известно, взрослеют, поступают учиться, выбирают главное дело своей жизни и, случается, уезжают из Качканара. По этой причине в 70-е годы ушли из литобъединения Ирина Туруева, ставшая профессиональной журналисткой, Елена Щепанковская, избравшая учительскую стезю, и другие. В 80-е годы мы проводили в пединститут выпускницу школы №2 Светлану Возисову. Любовь Рыбкина, начинавшая стихами, в 1985 году стала корреспондентом нашей газеты. А творческая работа в литобъединении продолжалась. И настал однажды день, когда мы дружно сказали: «Здравствуй, «Лукоморье»!»

Не подобает литературному объединению жить без имени. Долго думали: как назвать наш творческий союз? Объявили конкурс. И одно из занятий стало именинным. Каждый не только предлагал свое название, но и должен был защитить, отстоять его. «Истоки», «Родник», «Руда», «Икар», «Вдохновение», «Дебют» – предложений поступило немало. Бурно спорили, доказывали, размышляли…

Остановились на «Лукоморье». Почему? Да потому, что от этого слова «Русью пахнет». Это слово неотрывно от Пушкина – светоча русской литературы. «Здравствуй, «Лукоморье!»  Это имя стало для нас символом неуспокоенности, постоянных творческих поисков.

Наши самодеятельные поэты и прозаики много читали и писали, были доброжелательны друг к другу и в то же время взыскательны и строги. Для многих начинающих мудрым советчиком и учителем был Иван Сергеевич Грачев.

А еще в творческой работе помогла нам дружба с писателями.

 

Галина Краснопевцева

 

Продолжение следует

 

 Галина Краснопевцева